Лучшая в мире Эстер - Антон Бергман

— В смысле — в школе?

— Угу.

— Мне кажется, она школьный психолог.

— Кто это?

— Человек, с которым можно поговорить, если тебе нелегко, — объяснила мама. — А почему ты спрашиваешь?

— Эстер ходила к ней несколько раз.

— Вот как.

Мама, кажется, не удивилась.

— Ты нашла кольцо? — спросила я.

— Нет, так и не нашла.

Я обняла маму и положила голову ей на колени. Она тихонько убрала мне волосы за ухо и спросила:

— Точно ничего не случилось?

— Точно, — ответила я и отвернулась.

Глава одиннадцатая

В понедельник утром у нас была физкультура. Из дома я ушла в спортивном костюме. Когда я подходила к школе, Эстер с Исабелль и Молли стояли у качелей. До урока оставалось совсем чуть-чуть, так что я не успела сказать им «привет!», а сразу пошла в спортзал.

На физкультуре мы играли в вышибалы. Это самая весёлая игра! Правда, играю я не очень хорошо и в меня часто попадают. Но если попадут, ты всё равно в игре и можешь бросать мяч из-за скамейки. А если повезёт, то снова вернёшься на поле.

Эстер всё время оставалась на поле, и её команда выиграла. Исабелль и Молли бросились её обнимать — с таким глупым видом, что противно было смотреть! Луве и Макс из моей команды от злости пнули мяч и чуть не угодили в окно.

— Полегче, — сказал учитель физкультуры и забрал мяч. — Вышибалы — игра для сильных и добрых.

В душ я пошла последней. Похоже, у всех, кроме меня, было с кем поговорить. Я села на скамейку и достала из рюкзака сменную одежду. А когда очередь дошла до джинсов, покрылась холодным потом…

Исабелль, Молли и другие стали смеяться.

— Они, наверное, от стирки сели, — сказала Исабелль.

— Нет, это джинсы Туре, — возразила я. — Мама положила мне не те штаны.

Представляю, как всем было смешно, а вот я чуть не плакала. Теперь мне целый день придётся ходить в пропахших потом спортивных штанах.

И тут кто-то спросил:

— Ну и что тут смешного?

Сразу стало тихо.

Я подняла глаза. Передо мной стояла Эстер.

— У меня есть запасное платье, хочешь? — предложила она.

Я удержала слезу, которая вот-вот готова была скатиться по щеке.

— Спасибо! Ты такая добрая!

Эстер перенесла свою сумку и села рядом.

— Вредины, — сказала она Исабелль и Молли. — Вы что, не видите, как Сигне расстроилась?

Они обе надулись и ушли. А мы с Эстер остались одни.

Я надела платье. Как будто на меня сшито! Немножко мятое, но это ерунда. Я посмотрелась в зеркало… и увидела Эстер! Только волосы у меня короче.

— Ну что, мир? — спросила Эстер.

— Мир, — ответила я, и в животе защекотало.

На большой переменке Эстер позвала меня за домик в школьном дворе.

— Через забор больше не полезу, — предупредила я.

— Да я не за этим. Мне нужно рассказать тебе один секрет.

Мы куда-то побежали. Я аж дрожала от любопытства. Какой ещё секрет? Эстер за руку тянула меня за собой. Бегает она уж точно быстрее, чем я.

Наконец мы, спотыкаясь, забежали за домик.

— Это грустный секрет, — сказала Эстер, когда мы отдышались.

— Почему? — спросила я, и в животе у меня завязался узел.

— Только ты никому не рассказывай. Обещаешь?

— Обещаю!

— Зуб даёшь?

— Даю, — кивнула я.

И Эстер рассказала, что её папа часто ездит в командировки. Иногда ей даже приходится оставаться одной ночью.

У меня руки покрылись гусиной кожей.

— И ты не боишься темноты? — спросила я.

— Я включаю свет. А иногда и телевизор. Но если кто-нибудь прознает, что папа оставляет меня одну, мне, наверное, придётся переехать. А я не хочу, — сказала Эстер. — Мы и так уже столько переезжали.

— Честное слово, я никому не скажу! — пообещала я. — Я тоже не хочу, чтобы ты переехала.

Мы помолчали. Эстер бросала камешки в забор.

— Ты об этом ходила говорить с Маргаретой? — спросила я.

— Ну… она спрашивала в основном про маму. А про папу я ей не особенно рассказывала.

Вечером я снова надела шнурок Эстер. Да, такую тайну хранить нелегко. Я-то привыкла всё рассказывать маме с папой. Язык предательски чесался. Но эту тайну разбалтывать нельзя! «Зуб даю», — прошептала я, прежде чем уснуть, и сердце у меня застучало, как барабан.

Глава двенадцатая

Мне снилось, что за мной гонится большой голодный медведь. И тут где-то вдалеке зазвонил мобильный. Знакомая мелодия. Это мамин. Из мамино-папиной комнаты донеслись голоса, и я проснулась. Мама с папой говорили шёпотом, но я всё равно расслышала имя Эстер.

Я вскочила и сонно спросила:

— Что случилось?

— Звонила Эстер. Она хочет, чтобы я пришла. У Гарбо вот-вот родятся котята.

— Я с тобой!

— Нет. Ночь на дворе, — сказал папа.

Но я не сдавалась. Мне обязательно надо быть там!

— Завтра же воскресенье!

Мы ещё немножко поспорили, и мама сказала:

— Ладно, пошли.

Я окончательно проснулась, сон как рукой сняло. Мы оделись и зашагали по тихим тёмным улицам. Я держала маму за руку. Холодный воздух проникал мне в грудь и выходил изо рта облачком пара. Как же всё интересно!

— Скорее, — сказала Эстер, открыв нам дверь.

Мы с мамой сбросили кроссовки.

Когда мы вошли в комнату, Гарбо жалобно мяукала и дышала открытым ртом.

— Она хочет, чтобы мы побыли с ней, — объяснила мама. — Кошкам, когда они рожают, нужно, чтобы кто-нибудь был рядом.

Я опустилась на колени возле Эстер.

— Нужны одеяльце, чистые полотенца и ножницы, — распорядилась мама. — Ножницы надо сначала опустить в кипяток. Сумеешь?

— Конечно, — ответила Эстер и убежала за полотенцами и всем прочим.

— А ты поищи бумагу и ручку, — велела мне мама. — Будешь записывать, что происходит.

Я знала, что бумага и ручка есть на кухне.

— Хорошо, что корзинка Гарбо стоит возле батареи, — говорила мама. — Котятам, когда они появятся, будет тепло.

— Как здорово, что вы пришли! — сказала Эстер.

— А где твой папа? — спросила мама.

— Его не будет до завтра.

— Дружочек, ты что, ночуешь одна?

— Да. Иногда.